«Благословенно воинство Небесного Царя» (в советском искусствознании — «Церковь воинствующая») — икона, написанная в 1550-х годах по заказу Ивана Грозного в память о его Казанском походе 1552 года.
Предполагаемым автором иконы считают протопопа Благовещенского собора Кремля и царского духовника Андрея (с 1564 года — московский митрополит Афанасий). Икона находилась у южных врат кафедрального Успенского собора Московского Кремля возле царского места. Икона вместе с молебным местом царя, украшенным рельефами на сюжет «Сказания о князьях Владимирских», должна была демонстрировать преемственность власти московских царей от великих князей киевских и владимирских. В начале XX века икона находилась в мироваренной палате Кремля, а в 1919 году поступила в собрание Государственной Третьяковской галереи.
НазваниеНазвание иконы происходит от первой строки мученичной стихиры на стиховне пятого гласа на утрени понедельника:
« Благословено воинство небеснаго Царя: аще бо и земнородніи беша страстотерпцы, но аггельское достоинство потщашеся достигнути, о телесехъ нерадиша, и страданьми безплотныхъ сподобишася чести. Темже молитвами ихъ Господи, низпосли намъ велію милость. »
Стихира выражает идею, что мученики, пострадав за Иисуса Христа и приняв за него смерть, становятся воинами небесного Царя, то есть приравниваются к ангельскому чину. Происхождение названия иконы от данной стихиры было установлено В. И. Антоновой.
Название «Благословенно воинство…» икона имеет в описи Успенского собора начала XVII века («Да у царского и места образ „Благословенно воинство небесного царя“ на золоте в киоте, а киот деревянный, обложен оловом…»), затем её названия в описях начинают меняться: «Образ пречистые Богородицы и Грозного Воеводы» (1627 год), «Образ пресвятыя Богородицы да Архангела Михаила с лики святых» (1701 год, место иконы — «позади царского места»).
Источники сюжета
Источником такой иконографии «Благословено воинство…» является Откровение Иоанна Богослова. В нём описывается Небесный Иерусалим (Откр.21:10—21), вытекающая из него река воды жизни (Откр.22:1), а также горящий город — Вавилон великий (Откр.18:18—20).
Кроме Священного Писания, сюжет иконы находит аналогии в православных песнопениях. Так, во многих песнопениях в честь мучеников особо подчёркивается, что они, повторяя подвиг «подвигоположника Христа», первыми достигают «небесного пристанища». Также в текстах Октоиха есть песнопения, в которых Иисус Христос держит венцы, а сонм ангелов летит с ними навстречу воинам. Прямое указание на сюжет иконы содержит мученичен 9-й песни утреннего канона среды — «Полк богособран, воинство небесное, собор избранный, святая сень явистеся, вы всехвальнии мученицы Спаса, лукавого грады разрушающе Божественною благодатию».
Изображение на иконе вхождения войска в Небесный Иерусалим точно соответствует тексту послания митрополита Макария, с которым он перед началом Казанского похода обратился к его участникам. В нём воинам, которые умрут на поле брани, он обещает: «по реченному Господню словеси второе мученическое крещение восприимет пролитием своея крови… и восприимет от Господа Бога в тленных место нетленна и небесная и в труда место вхождение вышняго града Иерусалима наследие». Позднее митрополит в своём послании в Свияжск сравнил подвиг русского войска при покорении Казани с подвигом христианских мучеников и исповедников.
Сюжет иконы
Горящий город и Небесный Иерусалим
В правой части иконы изображён горящий город. Его атрибутируют как «град лукаваго», город, оставленный ради нового небесного града, или как Казань, покорённую Иваном IV во время его похода 1552 года. По мнению искусствоведа В. В. Морозова, этот горящий город не разрушается огнём, а очищается им. Это мнение основано на сообщении Степенной книги, содержащей описание видения одного из участников казанского похода — пресвитера Андрея (будущий митрополит Московский Афанасий и предполагаемый автор иконы): «…явьственно не во сне, но и на яве, над самым градом Казанию необычен свет разливающься по всему граду, в нем же мнози столпове солнцеобразнии, яко свещеным горением к небеси воспылахуся». Некоторые исследователи видят в очертаниях горящего города главную мечеть Казанского ханства — Кул Шариф, разрушенную Иваном Грозным.
От горящего города движется многофигурная процессия конных и пеших воинов, направляющихся к Небесному Иерусалиму, изображённому в левой части иконы. Он помещён на горе в сени красного шатра и заключён в мандорлу из красных и зелёных кругов, разомкнутую в одном месте; к этому месту ведёт дорога, по которой воинам предстоит войти в Небесный Иерусалим. Этот небесный град трактуют как образ Москвы. В нём воинов встречает Богородица с Младенцем Иисусом, сидящим у неё на коленях. Богомладенец раздаёт ангелам мученические венцы для воинов. У Небесного Иерусалима произрастает райский сад. Деревья в нём имеют красные плоды, а на деревьях вне райского круга плодов нет, и они, хотя и растут по берегам райской реки, относятся уже к земному пейзажу.
При изучении иконы «Благословенно воинство…» исследователи вначале отказывались давать ей какое-либо толкование, затем видели в ней связь с посланиями апостола Павла, позднее её стали рассматривать как апофеоз взятия Казани, предпринимая попытки идентификации изображённых на ней персонажей.
Райская река
Из Небесного Иерусалима вытекает райская река. Она обладает сложным символизмом: у Павла Муратова это библейская «чистая река воды жизни» (Откр.22:1), у В. И. Антоновой источник воды — ясли Христовы в Первом Риме, а иссякший источник — Византия, не сумевшая сохранить веру и завоёванная турками. В. В. Морозов указывает, что если река вытекает из яслей Христовых, то тогда два небольших источника, стоящих рядом с ними, можно понимать как Православную (источник, через который протекла река) и Католическую (иссякший источник) церкви. Тогда широкая река, текущая навстречу воинам, это символ истинной веры, ревнителями которой выступают российские правители.
Процессия воинов, движущаяся на иконе справа налево, разделена на три ряда, каждый из которых написан на золотом фоне с поземом в виде горок. Головы воинов верхнего и нижнего рядов окружены нимбами.
Архангел Михаил
Во главе всех рядов воинов изображён архистратиг небесных сил архангел Михаил верхом на крылатом огненном коне. Фигура архангела заключена в сферическую мандорлу. Иконография архангела Михаила как небесного архистратига является довольно редкой для русского искусства XVI века. Архангел находится у врат Небесного Иерусалима и, обернувшись назад, призывает всех остальных следовать за ним. Помещение его фигуры на иконе связано с тем, что архангел Михаил почитался как патрон рода московских государей (Иван Грозный называет его в своих сочинениях пособником всех благочестивых царей), а Архангельский собор Кремля служил их усыпальницей.
Воин со стягом
За фигурой архангела изображён молодой воин в алом плаще со стягом в руках. По мнению большинства исследователей, это изображение царя Ивана Грозного. Воин, как и архангел Михаил, обращает свой взгляд к остальным воинам, тем самым призывая их следовать за собой. Над его головой изображены три ангела, держащих в руках один венец. Они понимаются как ангелы трёх царств, над которыми властвует Иван IV — Московское, Казанское и Астраханское, а венец в их руках является шапкой Мономаха.
Пешие и конные воины
За воином со стягом в толпе пеших воинов изображена крупная фигура всадника в царских одеждах с крестом в руках. Её идентифицируют как Владимира Мономаха или императора Константина Великого. Основным аргументом в пользу идентификации фигуры с крестом как Владимира Мономаха выступает то, что Иван Грозный «называл его первым русским царём, а себя считал его преемником и наследником его царских регалий» (идентификация этой фигуры собственно с Иваном Грозным исследователями отвергается). Следом за ним на конях едут князь Владимир со своими сыновьями Борисом и Глебом. Фигура этого всадника выглядит громадной и выделяется на фоне окружающих её воинов. На самом деле она не крупнее фигуры воина со стягом или следующих за ней всадников; иллюзия её «громадности» объясняется тем, что она изображена парящей над окружающей её толпой.
Верхний ряд воинов возглавляют князь Дмитрий Донской и его небесный покровитель великомученик Димитрий Солунский. Предводителями нижнего ряда выступают воин без нимба с алым стягом (возможно Георгий, брат Ивана IV), святые Александр Невский и Георгий Победоносец. Кроме них, в воинах верхнего и нижнего рядов идентифицированы: Феодор Стратилат, Андрей Стратилат, Михаил Черниговский, Михаил Тверской, Всеволод-Гавриил Псковский, Довмонт-Тимофей Псковский, Феодор, Давид и Константин Ярославские. Идентификация связана с перечнем святых — покровителей русских воинов, содержащимся в послании митрополита Макария в Казань. Позем под ногами воинов изображён в виде горок.
Существует мнение, что такие идентификации воинов являются необоснованными и икону следует понимать как духовную аллегорию без символических указаний на исторические события. Основываясь на словах митрополита Макария из его послания в Казань («не токмо прощение грехов от бога получят за пролитие своея крови, но и сугубы мзды от бога восприимут в нынешнем веце» — о воинах, которые останутся живы в бою; «восприимет от господа бога в тленных место нетленна и небесная и в труда место вхождение вышняго града Иерусалима наследие» — о воинах, которые погибнут в бою), некоторые исследователи делают вывод, что воины без нимбов — это выжившие участники похода на Казань, а имеющие нимбы — павшие в бою. Относительно разделения персонажей на пеших и конных выдвигается предположение, что пешие воины — это чёрный люд, а конные — князья.
«Благослове́нно во́инство Небе́сного Царя́» (в советском искусствознании — «Церковь воинствующая») — икона, написанная в 1550-х годах по заказу Ивана Грозного в память о его Казанском походе 1552 года.
Предполагаемым автором иконы считают протопопа Благовещенского собора Кремля и царского духовника Андрея (с 1564 года — московский митрополит Афанасий). Икона находилась у южных врат кафедрального Успенского собора Московского Кремля возле царского места. Икона вместе с молебным местом царя, украшенным рельефами на сюжет «Сказания о князьях Владимирских», должна была демонстрировать преемственность власти московских царей от великих князей киевских и владимирских:23. В начале XX века икона находилась в мироваренной палате Кремля, а в 1919 году поступила в собрание Государственной Третьяковской галереи.
Название Иконы
Название иконы происходит от первой строки мученичной стихиры на стиховне пятого гласа на утрени понедельника:
Благословено воинство небеснаго Царя: аще бо и земнородніи беша страстотерпцы, но аггельское достоинство потщашеся достигнути, о телесехъ нерадиша, и страданьми безплотныхъ сподобишася чести. Темже молитвами ихъ Господи, низпосли намъ велію милость.
Стихира выражает идею, что мученики, пострадав за Иисуса Христа и приняв за него смерть, становятся воинами небесного Царя, то есть приравниваются к ангельскому чину. Происхождение названия иконы от данной стихиры было установлено В. И. Антоновой:131.
Название «Благословенно воинство…» икона имеет в описи Успенского собора начала XVII века («Да у царского и места образ „Благословенно воинство небесного царя“ на золоте в киоте, а киот деревянный, обложен оловом…»), затем её названия в описях начинают меняться: «Образ пречистые Богородицы и Грозного Воеводы» (1627 год), «Образ пресвятыя Богородицы да Архангела Михаила с лики святых» (1701 год, место иконы — «позади царского места»).
Источники сюжета
Источником такой иконографии «Благословено воинство…» является Откровение Иоанна Богослова. В нём описывается Небесный Иерусалим (Откр.21:10—21), вытекающая из него река воды жизни (Откр.22:1), а также горящий город — Вавилон великий (Откр.18:18—20).
Кроме Священного Писания, сюжет иконы находит аналогии в православных песнопениях. Так, во многих песнопениях в честь мучеников особо подчёркивается, что они, повторяя подвиг «подвигоположника Христа», первыми достигают «небесного пристанища». Также в текстах Октоиха есть песнопения, в которых Иисус Христос держит венцы, а сонм ангелов летит с ними навстречу воинам. Прямое указание на сюжет иконы содержит мученичен 9-й песни утреннего канона среды — «Полк богособран, воинство небесное, собор избранный, святая сень явистеся, вы всехвальнии мученицы Спаса, лукавого грады разрушающе Божественною благодатию».
Изображение на иконе вхождения войска в Небесный Иерусалим точно соответствует тексту послания митрополита Макария, с которым он перед началом Казанского похода обратился к его участникам. В нём воинам, которые умрут на поле брани, он обещает: «по реченному Господню словеси второе мученическое крещение восприимет пролитием своея крови… и восприимет от Господа Бога в тленных место нетленна и небесная и в труда место вхождение вышняго града Иерусалима наследие». Позднее митрополит в своём послании в Свияжск сравнил подвиг русского войска при покорении Казани с подвигом христианских мучеников и исповедников.
При изучении иконы «Благословенно воинство…» исследователи вначале отказывались давать ей какое-либо толкование, затем видели в ней связь с посланиями апостола Павла, позднее её стали рассматривать как апофеоз взятия Казани, предпринимая попытки идентификации изображённых на ней персонажей.
Сюжет иконы
- Горящий город и Небесный Иерусалим
В правой части иконы изображён горящий город. Его атрибутируют как «град лукаваго», город, оставленный ради нового небесного града:15, или как Казань, покорённую Иваном IV во время его похода 1552 года:197. По мнению искусствоведа В. В. Морозова, этот горящий город не разрушается огнём, а очищается им:19. Это мнение основано на сообщении Степенной книги, содержащей описание видения одного из участников казанского похода — пресвитера Андрея:29 (будущий митрополит Московский Афанасий и предполагаемый автор иконы): «…явьственно не во сне, но и на яве, над самым градом Казанию необычен свет разливающься по всему граду, в нем же мнози столпове солнцеобразнии, яко свещеным горением к небеси воспылахуся». Некоторые исследователи видят в очертаниях горящего города главную мечеть Казанского ханства — Кул Шариф, разрушенную Иваном Грозным.
От горящего города движется многофигурная процессия конных и пеших воинов, направляющихся к Небесному Иерусалиму, изображённому в левой части иконы. Он помещён на горе в сени красного шатра и заключён в мандорлу из красных и зелёных кругов, разомкнутую в одном месте; к этому месту ведёт дорога, по которой воинам предстоит войти в Небесный Иерусалим. Этот небесный град трактуют как образ Москвы:185. В нём воинов встречает Богородица с Младенцем Иисусом, сидящим у неё на коленях. Богомладенец раздаёт ангелам мученические венцы для воинов. У Небесного Иерусалима произрастает райский сад. Деревья в нём имеют красные плоды, а на деревьях вне райского круга плодов нет, и они, хотя и растут по берегам райской реки, относятся уже к земному пейзажу.
- Райская река
Из Небесного Иерусалима вытекает райская река. Она обладает сложным символизмом: у Павла Муратова это библейская «чистая река воды жизни» (Откр.22:1):11, у В. И. Антоновой источник воды — ясли Христовы в Первом Риме, а иссякший источник — Византия, не сумевшая сохранить веру и завоёванная турками:133. В. В. Морозов указывает, что если река вытекает из яслей Христовых, то тогда два небольших источника, стоящих рядом с ними, можно понимать как Православную (источник, через который протекла река) и Католическую (иссякший источник) церкви:22. Тогда широкая река, текущая навстречу воинам, это символ истинной веры, ревнителями которой выступают российские правители.
Процессия воинов, движущаяся на иконе справа налево, разделена на три ряда, каждый из которых написан на золотом фоне с поземом в виде горок. Головы воинов верхнего и нижнего рядов окружены нимбами.
- Архангел Михаил
Во главе всех рядов воинов изображён архистратиг небесных сил архангел Михаил верхом на крылатом огненном коне. Фигура архангела заключена в сферическую мандорлу. Иконография архангела Михаила как небесного архистратига является довольно редкой для русского искусства XVI века:19. Архангел находится у врат Небесного Иерусалима и, обернувшись назад, призывает всех остальных следовать за ним. Помещение его фигуры на иконе связано с тем, что архангел Михаил почитался как патрон рода московских государей (Иван Грозный называет его в своих сочинениях пособником всех благочестивых царей:45), а Архангельский собор Кремля служил их усыпальницей.
- Воин со стягом
За фигурой архангела изображён молодой воин в алом плаще со стягом в руках. По мнению большинства исследователей, это изображение царя Ивана Грозного:25. Воин, как и архангел Михаил, обращает свой взгляд к остальным воинам, тем самым призывая их следовать за собой. Над его головой изображены три ангела, держащих в руках один венец. Они понимаются как ангелы трёх царств, над которыми властвует Иван IV — Московское, Казанское и Астраханское, а венец в их руках является шапкой Мономаха:19—22.
- Пешие и конные воины
За воином со стягом в толпе пеших воинов изображена крупная фигура всадника в царских одеждах с крестом в руках. Её идентифицируют как Владимира Мономаха или императора Константина Великого. Основным аргументом в пользу идентификации фигуры с крестом как Владимира Мономаха выступает то, что Иван Грозный «называл его первым русским царём, а себя считал его преемником и наследником его царских регалий» (идентификация этой фигуры собственно с Иваном Грозным исследователями отвергается:24—25). Следом за ним на конях едут князь Владимир со своими сыновьями Борисом и Глебом. Фигура этого всадника выглядит громадной и выделяется на фоне окружающих её воинов. На самом деле она не крупнее фигуры воина со стягом или следующих за ней всадников; иллюзия её «громадности» объясняется тем, что она изображена парящей над окружающей её толпой:17—19.
Верхний ряд воинов возглавляют князь Дмитрий Донской и его небесный покровитель великомученик Димитрий Солунский. Предводителями нижнего ряда выступают воин без нимба с алым стягом (возможно Георгий, брат Ивана IV:25), святые Александр Невский и Георгий Победоносец. Кроме них, в воинах верхнего и нижнего рядов идентифицированы: Феодор Стратилат, Андрей Стратилат, Михаил Черниговский, Михаил Тверской, Всеволод-Гавриил Псковский, Довмонт-Тимофей Псковский, Феодор, Давид и Константин Ярославские. Идентификация связана с перечнем святых — покровителей русских воинов, содержащимся в послании митрополита Макария в Казань. Позем под ногами воинов изображён в виде горок.
Существует мнение, что такие идентификации воинов являются необоснованными и икону следует понимать как духовную аллегорию без символических указаний на исторические события. Основываясь на словах митрополита Макария из его послания в Казань («не токмо прощение грехов от бога получят за пролитие своея крови, но и сугубы мзды от бога восприимут в нынешнем веце» — о воинах, которые останутся живы в бою; «восприимет от господа бога в тленных место нетленна и небесная и в труда место вхождение вышняго града Иерусалима наследие» — о воинах, которые погибнут в бою), некоторые исследователи делают вывод, что воины без нимбов — это выжившие участники похода на Казань, а имеющие нимбы — павшие в бою:190. Относительно разделения персонажей на пеших и конных выдвигается предположение, что пешие воины — это чёрный люд, а конные — князья:19.
Аналогичные произведения
Изображение триумфального шествия небесного воинства, возглавляемого архангелом Михаилом, известно по другим иконам XVI века (например, иконы «Страшный суд» из Национального музея Швеции и Тутаевского Воскресенского собора) и воинским знамёнам (например, «Великий стяг» Ивана Грозного).
Одной из ближайших более ранних аналогий иконы «Благословенно воинство…» является фреска из церкви Святого Креста в Пэтрэуци (Румыния), написанная в конце XV века. На ней изображён император Константин (надпись с его именем сохранилась) в окружении пятнадцати святых воинов, чьи имена на фреске не сохранились. Они следуют за архангелом Михаилом, который указывает им на изображение креста на небе.
Родственный сюжет находится на иконе из монастыря Богородицы Платитеры на острове Корфу, написанной около 1500 года. На ней из земного Иерусалима движутся две процессии — праведники с крестами в руках поднимаются вверх к Небесному Иерусалиму, а вторая процессия нисходит в ад.
В конце XVI века был создан уменьшенный список иконы «Благословенно воинство…» для Чудова монастыря. На ней архангел Михаил представлен в виде огненного ангела. На списке сохранился ряд надписей, включая имена некоторых святых. В начале XX века эта икона была помещена в храме-усыпальнице великого князя Сергея Александровича под Алексеевским собором Чудова монастыря.
Список литературы:
Квливидзе Н. В. Благословенно воинство Небесного Царя // Православная энциклопедия. — М. — Т. 5. — С. 324—325.
Лепахин В. В. Икона и иконопочитание глазами русских и иностранцев. — М.: Паломник, 2005. — 478 с. — ISBN 5-88060-048-3
Подобедова О. И. Московская школа живописи при Иване IV. — М.: 1972. — 197 с.
Лепахин В. В. Воинство в древнерусской литературе и иконописи. Православие.Ru.
Антонова В. И., Мнева Н. Е. Каталог древнерусской живописи. — ГТГ. — Т. 1. — С. 128—134.
Кочетков И. А. К истолкованию иконы «Церковь воинствующая»: («Благословенно воинство небесного царя») // Труды Отдела древнерусской литературы. — Л.: 1985. — Т. XXXVIII. — С. 185—209.
ПСРЛ, т. XXIX. М., 1965, с. 89
Снегирев И. М. Памятники московской древности. — М.: 1842—1845. — С. 167—169.
Степанов М. П. Храм-усыпальница великого князя Сергея Александровича во имя преподобного Сергия Радонежского в Чудовом монастыре в Москве. — М.: 1909. — С. 104—105.
Муратов П. П. Два открытия // София. — 1914. — № 2. — С. 1—17.
Каргер М. К. К вопросу об изображении Грозного на иконе «Церковь воинствующая» // Сборник ОРЯС. — Л.: 1928. — Т. 101. — С. 466—469.
Пресняков А. Е. Эпоха Грозного в общем историческом освещении // «Анналы». — 1922. — № 2. — С. 195—197.
Морозов В. В. Икона «Благословенно воинство» как памятник публицистики XVI века // Государственные музеи Московского Кремля. Материалы и исследования. — М.: 1984. — В. 4: Произведения русского и зарубежного искусства XVI — начала XVIII века. — С. 17—31.
ПСРЛ, Т. XXI, Ч. 2, С. 626—627
Хузин Ф., Ситдиков А. О локализации в Казанской крепости исторической мечети Кул Шарифа.
Послания Ивана Грозного. — М.—Л.: 1951.
Смирнова Э. С. Московская икона XIV-XVII веков. — Л: 1988. — С. 302.
Свое название икона «Церковь воинствующая» получила не от служителей церкви, а от советских искусствоведов. На самом деле называется икона «Благословенно воинство Царя Небесного», по первой строке богослужебного песнопения о мучениках, в котором утверждается, что все мученики, пострадавшие за Спасителя и принявшие смерть в Его имя, становятся членами воинства Царя Небесного.
После своего успешного похода на Казань в 1552 году царь Иоанн Грозный повелел написать икону на этот сюжет. Когда именно был выполнен царский заказ, точно неизвестно. В качестве ее создателя обычно называют протопопа Андрея, царского духовника (впоследствии Афанасий, митрополит московский). С 1919 года икона «Церковь воинствующая» (16 век) находится в Третьяковской галерее.
Сюжет иконы «Церковь воинствующая»
Эта сложнейшая многофигурная композиция поражает своим масштабом, и дело не столько в размерах иконы (144 × 396 см), сколько в ее содержании, опирающемся на Откровение Иоанна Богослова и писания апостолов и пророков.
В центре иконы – шествие воинов, конных и пеших, под предводительством архистратига Михаила Архангела, восседающего на крылатом коне. Они движутся с правой стороны, где изображен охваченный пламенем город, к левой, где в Небесном Иерусалиме восседает Царица Небесная с Младенцем Иисусом на руках. По направлению к воинам летят ангелы, увенчивающие праведников. Обращает на себя внимание, что нимбы есть не у всех воинов. Считается, что воины с нимбами – это те, что пали в бою, а без нимбов – те, что выжили.
Некоторые искусствоведы высказывают мнение, что огонь не разрушает город, а очищает его от скверны. Именно так воспринимал пожар, участвовавший в походе пресвитер Андрей, царский духовник, которому приписывается написание иконы.
В левой стороне иконы «Церковь воинствующая» перед вратами града восседает Царица Небесная с Младенцем Иисусом, он вручает ангелам венцы для увенчания праведников. Но град этот не обычный, а небесный, о котором писал в своем Откровении Иоанн Богослов. Это Небесный Иерусалим, находящийся на горе. Его окружает сияющий красно-зеленый нимб необычной овальной формы. К тому месту, где он разомкнут, подходит дорога, по ней воины войдут в Небесный Град, который трактуется как образ Москвы.
По-видимому, исходным постулатом для такой необычной иконографии послужило высказывание апостола Павла о «взыскании» себе града в будущем, а также богослужебные писания, прославляющие мучеников, которые ради своей веры пожертвовали жизнью и получили в качестве награды блаженство в Небесном Иерусалиме, то есть на небесах.
Фигуры воинов
Архангел Михаил изображен на крылатом коне перед средним отрядом, сразу же за ним – молодой воин со стягом в руках, выделяющийся на общем фоне благодаря алому плащу. Предполагают, что это сам царь (к моменту взятия Казани ему было 22 года). Он так же, как и архистратиг Михаил Архангел, обращен лицом к воинской колонне, призывая воинов идти вперед.
В центре колонны возвышается огромная фигура на коне и с крестом. Одни ученые полагают, что это Владимир Мономах, наследником которого считал себя Иван Грозный; по мнению других – император Константин Великий, превративший христианство в господствующую религию в Римской империи. За пехотинцами следуют три всадника: это князь Владимир, креститель Руси, и его сыновья князья Борис и Глеб, первые русские святые.
Во главе верхнего ряда скачет на коне Дмитрий Донской, нижний ряд возглавляют Александр Невский и Георгий Победоносец. Среди воинов этих рядов удалось идентифицировать ряд почитаемых святых, хотя многие исследователи полагают, что икона должна восприниматься аллегорически, без привязки к каким-либо историческим событиям.
Название иконы «Благословенно воинство Небесного Царя...» - это первые слова стихиры, с которых на вечерней и утренней службе начинается песнопение в честь воинов-мучеников. Появление этого сюжета в середине XVI века исследователи связывают с покорением Казани царем Иваном Грозным в 1552 году. Надписи на иконе не сохранились.
От охваченного пламенем «Казань-города» святые воины тр-мя рядами движутся к небесному Иерусалиму, который олицетворяет Москву. «Небесный град» изображен в виде храма в кругах «славы», с восседающими на престоле Богоматерью и Младенцем. Они вручают парящим ангелам венцы, предназначенные победителям.
В иконе « Церковь воинствующая » символически представлен весь религиозно-мистический и всемирно-исторический смысл бытия России на Земле, тот великий духовный смысл, который придавали бытию России древнерусские книжники. На иконе представлена панорама всемирной и русской истории — от битвы византийского имп. Константина с его противником Максенцием до взятия Казани. Т. о., победа над «бусурманской» Казанью приравнивается к великим битвам христиан во имя Христово, во имя защиты святой веры.
На иконе движущееся православное воинство предводительствует сам архангел Михаил. Вслед архангелу Михаилу устремились 3 вереницы воинов. В рядах воинства — знаменитые русские князья. В среднем ряду во главе всего русского воинства с огромным красным стягом, вероятно, Иван Грозный. В центре композиции в царском венце и с крестом в руках — либо имп. Константин, либо Владимир Мономах. За ним — Владимир Святой с сыновьями Борисом и Глебом. Во главе верхней колонны воинов — Дмитрий Донской, со своим небесным покровителем Дмитрием Солунским, нижнюю колонну возглавляют Александр Невский и Георгий Победоносец.
Православное воинство движется от горящей крепости (видимо, взятой в 1552 Казани) к Небесному Иерусалиму. А это значит, что Русь теперь окончательно осознала духовный смысл своего земного существования и цель своего исторического развития — устроение Царствия Небесного, спасение и вечная жизнь в Небесном Иерусалиме. Поэтому Святая Русь отныне стала ассоциироваться не только с «Третьим Римом», но и с «Новым Иерусалимом».
Икона «Благословенно воинство Небесного Царя» не случайно была создана во время или же сразу же после взятия Казани в 1552. В сознании русских книжников XVI в. Казань ассоциировалась с важнейшими для отечественной мысли религиозно-философскими символами — Царьградом и Иерусалимом. Напомним, что Казань была столицей Казанского царства, первого царства, покоренного московским царем. Следовательно, взятию Казани придавалось глубоко символическое значение — с покорения Казани начинается богоизбранный путь России как защитницы истинной правой веры.
Эти идеи нашли отражение в т. н. «Казанской истории», создание первых редакций которой относится к 60—80-м XVI в. В одной из версий этого памятника взятие Казани представлено как взятие Царьграда, а сама Казань представлена тем царственным градом, овладение которым приводит к окончательному воцарению Ивана IV Васильевича. Более того, предшественники царя, вел. князья поминаются как неудачливые завоеватели Казани — они брали ее, но не умели удержать, поэтому и не могли быть царями: «И вземше единою Казань, и удержати за собою царства, и укрепити его не разумеша, лукавства ради поганых казанцев». Само же взятие Казани ставится в ряд древних походов русских князей на Царьград. Интересно, что и в др. памятниках XVI—XVII вв. представлен символический статус Казани как источника русского царения.
Но помимо этого Казань напрямую связывается с образом Иерусалима. Сама тема гибнущего Иерусалима вводится в «Казанскую историю» через воспоминание о гибели г. Владимира и затем всей Русской земли в годы монголо-татарского нашествия: «Осироте бо тогда и обнища великая наша Руская земля, и отъяся слава и честь ея <…> и предана бысть, яко Иерусалим в наказание Навходоносору, царю вавилонскому, яко да тем смирится». А поход Ивана IV дважды сравнивается с приходом римлян к Иерусалиму. В первом случае русский царь уподоблен Навуходоносору, во втором — Антиоху, пришедшему «пленовать Иерусалим». Причем в обоих случаях рассказ сопровождается парафразами из ветхозаветной книги прор. Иеремии. Т. о., книжная традиция, выраженная в «Казанской истории», стала своего рода продолжением зримых символов иконы «Благословенно воинство Небесного Царя».
Движение русского воинства к Небесному Иерусалиму, столь ярко представленное на иконе, неизбежно имело эсхатологический смысл, ибо устроение Небесного Иерусалима возможно только после свершения Последней битвы и Страшного суда. Иначе говоря, русские мыслители XVI в. четко осознавали, что полная духовная победа русского воинства означает одновременно и гибель Русского государства в его земном воплощении. Иначе говоря, спасение и обретение вечной жизни в Небесном Иерусалиме невозможно без прекращения земного существования Русского царства. Эти настроения представлены и в той версии «Казанской истории», о которой шла речь выше. Ведь Казань в «Казанской истории» представлена как гибнущий Иерусалим, а взятие Казани представлено не только как прославление победы, но и как скорбный плач о гибели царственного города. Кстати, в русском фольклоре гибнущая Казань ассоциируется с именно русским городом-страдальцем. Следовательно, и автор иконы, и автор «Казанской истории» видели эту сложную диалектику победы-гибели, выраженную в идее христианского подвига, видели и стремились донести ее до сознания современников.
Т. о., икона « Церковь воинствующая » стала зримым воплощением устремлений Российского государства к созиданию Святой Руси.
Прорисовка фрагмента иконы «Благословенно воинство Царя Небесного»
Москва, 1550-е годы.
Сконцентрированное выражение идеи «Третьего Рима» обрело свою графическую форму в гербе России, и мы сегодня можем достаточно точно определить время окончательного соединения в одном изображении всех геральдико-смысловых компонентов этого главного символа страны. Вскоре после победного завершения Казанского похода (1552 г.) в Москве была написана огромная (394x144 см) парадная икона «Благословенно воинство Царя Небесного», или «Церковь воинствующая». Большую часть горизонтальной иконной доски занимает разделившееся на три потока торжественное шествие пеших и конных воинов, идущих от горящей крепости (символизирующей покоренную Казань) к небесному граду Иерусалиму, олицетворяющему стольную Москву. Весьма показателен способ изображения конных полков, когда все внимание уделено исключительно всадникам, за соприкасающимися фигурами которых скрыты головы и шеи коней. Смысл иконы сложен и многозначен — это и прославление первого русского царя Ивана IV Васильевича (чье портретное изображение верхом на коне помещено среди пешей рати), и победа Православия, и торжество христианской державы, и утверждение идеи великорусского самодержавия, наследующего величие Византии и Древнего Рима. Но слава победителя и его, приравненного к чину святых, воинства подчеркнута не только общей символичностью этого нетрадиционного сюжета, но и целым рядом конкретных деталей изображения.
Икона являет нам парадную сторону русской воинской символики середины XVI в., представленной двумя своими основными компонентами — стягами и гербовыми изображениями на разнообразных и многочисленных щитах. Анализ исторической достоверности изображенного начнем со стягов, сохранивших еще характерную для Древней Руси вытянутую треугольную форму. На трех стягах алые полотнища традиционно украшены золотыми православными крестами на Голгофе, с орудиями страстей Господних, заключенными в черные кольца, и лишь на четвертом, также алом, вокруг этого символа кольцо золотое. Тот факт, что на хранящихся в Оружейной палате знаменах стрелецких и солдатских полков, созданных уже в XVII в., геральдические клейма помешены в точно таких же кольцах, указывает на прямое родство традиций построения знамен реальных и иконописных. Иными словами, изображение на иконе воинских стягов скорее всего соответствует исторической действительности. Тогда подобный тип стягов явился переходным этапом между древнерусскими треугольными полотнищами небольших размеров и прямоугольными знаменами XVII в., многие из которых были к тому же обшиты широкой цветной каймой. Ее предтечей можно считать внутреннюю тонкую (нитяную) кайму, золотящуюся на иконописных стягах, где она помещена параллельно древку и верхнему горизонтальному краю полотнища, оканчивающегося длинной косицей.
Ключевым доказательством достоверности изображенных на иконе вексиллологических и геральдических реалий середины XVI в. нам представляется фигура знаменосца, скачущего во главе нижнего от зрителя конного полка. Мы видим не причисленного к сонму святых воина в стереотипных иконографических одеяниях, а вполне конкретного ратника в стеганом тегиляе, пусть весьма условно изображенном. При сопоставлении этого факта с очевидным отсутствием изображений других характерных для того времени доспехов — байдан, куяков, бахтерцов, юшманови конских чалда-ров, более того — при сопоставлении даже с относительной не многочисленностью традиционных для иконописания золоченых пластинчатых или чешуйчатых доспехов, можно сделать следующий вывод. Несмотря на сложную теологическую составляющую сюжета он достаточно прост: перед нами картина одновременно эпохальная и хроникальная. Победное возвращение царских полков со Средней Волги в Москву происходило глубокой осенью 1552 г., когда теплая одежда оказывалась куда нужнее брони. Недаром у следующего за знаменосцем всадника из-под алого плаща выглядывает короткий хитон (тельник) из горностаевого меха, и подобных ему меховых разноцветных одеяний можно насчитать достаточно много. Поэтому-то тегиляй в данном примере представляет как раз теплое сезонное, а не боевое облачение воина. И пусть такие «документально-хроникальные» оказии не сразу бросаются в глаза, затерявшись в массе иконографических стереотипов, они далеко не случайны.
К свидетельствам достоверности изображенного на иконе можно отнести типологию древкового оружия, седел и щитов. У сотен поднятых над полками копий тщательно выписаны их массивные стальные наконечники — и узкие четырехгранные (особенно в строю пешей рати), и ромбовидные, лавролистные и широкие клиновидные — именно такие, какие (на основании археологических данных) применялись русскими воинами XV—XVII вв. Низкая и отлогая задняя лука русских седел не стесняла столь необходимый при скоротечных стычках со степняками поворот всадника в седле, что также полностью соответствует исторической действительности. И, наконец, при ярком разнообразии многочисленных щитов, в том числе и небольших по размеру кулачных, нельзя пройти мимо одной малозаметной, но существенной детали — бахромы, свисающей с нижних краев («венцов») некоторых из них. Казалось бы, ну что могут добавить к торжественной многофигурности и красочности всей композиции эти маловыразительные ряды темных штришков? Мы убеждены: они придают ей дополнительную достоверность. К сожалению, на сегодняшний день о бахроме боевых щитов на Руси практически ничего не известно, и образцы подобного украшения можно встретить лишь на немногих из сохранившихся парадных щитов. Но обнаружение этой характерной принадлежности национального боевого убранства заставляет шире взглянуть на подлинные традиции отечественной геральдики.
Опираясь на вышеназванные особенности иконы «Благословенно воинство Царя Небесного», мы можем вполне обоснованно полагаться на историческую достоверность представленных на ней гербовых щитов. Прежде всего, их форма и размеры полностью соответствуют известным на Руси образцам этой все еще актуальной в середине XVI в. принадлежности защитного вооружения. Круглые, треугольные, трапецеидальные и миндалевидные («русские») щиты на всем протяжении XIII—XVI вв. уверенно сосуществовали в отечественном военном обиходе, причем предпочтение, отдаваемое какому-нибудь одному из этих типов, носило лишь временный характер. Изображения всех указанных типов щитов встречаются в миниатюрах древнерусских богослужебных книг и лицевых летописных сводов, на клеймах целого ряда житийных икон, что подтверждает стабильность их формы. Весьма показательным является отсутствие у русского воинства не только фантастических, но и реально существовавших асимметричных вырезных западноевропейских тарчей, безусловно известных на Руси вследствие постоянных военных конфликтов с ливонскими немцами и польско-литовскими недругами. Этот факт, как и традиционная для иконописи трактовка русских доспехов, свидетельствует об отсутствии зарубежного влияния на изображение воинов Ивана Грозного, что исключает и саму мысль о возможности перенесения рисунка их гербовых эмблем из какого-нибудь западноевропейского источника в композицию иконы. Здесь мы впервые сталкиваемся с удивительным разнообразием этих эмблем, подтверждающим (вопреки сложившимся представлениям) существование самобытного геральдического обычая в Московской Руси уже в XVI в.
Признание факта существования, по крайней мере с конца XV в., устойчивого геральдического обычая в московских княжеско-боярских и дворянских кругах не только отодвигает в глубь веков начальный этап зарождения и развития отечественной геральдики в целом, но и позволяет рассматривать появление и эволюцию государственного герба России в естественных условиях этого общенационального процесса. Читатель вполне согласится с тем, что никем еще до сих пор не опровергнутая версия о начале широкого распространения гербов в нашей стране лишь со второй половины XVII в. плохо согласуется с бесспорным фактом окончательного выбора основных эмблем государственного герба уже ко времени Ивана III. Некритичное согласие с указанной версией означало бы, что государев герб в качестве непонятной диковинки влачил одинокое существование с 1470—1490 гг. вплоть до появления Титулярника царя Алексея Михайловича (1672 г.) или даже до создания Петром I Герольдмейстерской конторы в 1722 г. Но нет же — на двух десятках щитов в колоннах «Церкви воинствующей» помещены однозначно распознаваемые гербовые эмблемы, геральдическое совершенство которых ни в чем не уступает их западноевропейским современникам. Детальное рассмотрение этих уникальных русских гербов (пусть даже «предгербов») далеко вы ходит за рамки нашей темы, однако в сохраненном иконописью представительном ряду орнаментальных, геометрических и зооморфных гербовых фигур оказались и два сдвоенноголовых некоронованных орла — один золотой, другой — черный. Иконография этих птиц близка изображениям на печатях Ивана III и Васи лия III, лишь более удлиненные пропорции фигур позволяют им лучше вписываться в поле гербового щита. Едущий на коне в окружении пешей рати Иван IV Васильевич держит в руках удлиненный крест, в то время как на щитах «пешцев» помещены разнообразные, еще не разгаданные нашей наукой индивидуальные (родовые?) эмблемы. Но нигде в представленной на иконе воинской символике не просматривается изображение московского «ездеца», что может лишний раз свидетельствовать о сугубо светском характере этой эмблемы, в то время как символика стягов и различные эмблемы на щитах самим своим присутствием на иконе признавались священными.
Наличие изображений двуглавого орла на щитах русских воинов однозначно свидетельствует об уже распространившемся на Руси особом отношении к этому символу. Одно только включение этой царственной фигуры в русскую воинскую символику придает ей по геральдическим меркам статус герба независимо от использования ее на государственных печатях. Но как сам государственный герб вобрал в себя миропонимание великороссов XV—XVI вв., так и толкование его смысла оставалось в рамках религиозных традиций своего времени. Двуглавие коронованного орла, следуя логике развития русской религиозно-философской мысли, могло символизировать Россию и «Ромейское царство» — неразрывно связанные между собой реальное государство и уготованную Божиим Промыслом духовную миссию единственного хранителя и защитника истинной веры до конца истории.
Помни, что ты член церкви воинствующия на земли: не преступай предела промыслом тебе назначеннаго. Сей путь проходили все от Адама произшедшие. Никто и в жизни сей не достигал никогда прямой чести и славы, как токмо мужественным звания своего исполнением. Помни, что ты член церкви воинствующия на земли, с тем, чтоб достигнуть и сопричислену быть в лик церкви торжествующия на небеси. Определен малому подвигу твоему славный конец, и временным трудам безконечная награда.
Архиеп. Платон. Поучительныя слова. Том X.
Есть Церковь Небесная - торжествующая: ее наполняют все небесные силы и святые, они уже победили власть греха; и есть Церковь земная - воинствующая: это верующие люди, праведные и грешные, которые ведут борьбу с грехами, сатаной. Апостолы - верные Ученики Христовы проповедовали Слово Божие, их забрасывали камнями, избивали, истязали. Сколько людей пострадало за Христа! Море христианской крови пролито. Эти люди и составляли при жизни воинствующую Церковь, потому что они вели открытую войну с сатаной. А теперь они вошли в обители рая и торжествуют, ибо они победили диавола. Небесная и земная Церковь составляют единую Церковь, единое Тело Христово. Глава этого Тела - Сам Христос. И когда терзают, гонят верующих - терзают Тело Христово, Самого Христа. Льется кровь христианская - это льется Кровь Христа. Вот уже 2000 лет гонят Церковь, а Она все жива. Императоры Нерон, Троян, Юлиан, Деклетиан гнали Церковь Христову, Церковь жива и поныне, а память о них погибла с шумом. Терзали Церковь и коммунисты, море крови пролили. На допросе одному епископу говорили: "Ты один из епископов остался. Все, вас уже нет". А он им ответил: "Но Христос есть! ". Он - епископ, а Христос - Архиепископ, Епископ над всеми епископами. Так что Церковь Христова непобедима!
Архимандрит Амвросий (Фонтрие)
Когда Иоанна Крестителя стали изображать с крыльями, какому святому рисовали собачью голову, где был построен памятник Иуде, можно узнать на выставке «Сказание о граде Свияжске» в Третьяковской галерее. Правмир представляет самые интересные экспонаты.
Первая часть выставки в Третьяковке – своего рода пролог: здесь представлены экспонаты, связанные с историей похода молодого Ивана IV на Казань.
“Церковь воинствующая” – кто и куда ведет войско
Благословено воинство небесного царя… (Церковь воинствующая) Дерево, паволока, левкас, яичная темпера. 143,5х395,5. Третьяковская галерея.
В советское время искусствоведы убеждали, что икона – чуть ли не изображение самого казанского похода. Но это совсем не так, на иконе – шествие мучеников, святых воинов, к Небесному Иерусалиму, который на представлен в многоцветном круге. Внутри круга символически изображена гора Сион, на которой утверждены стены Небесного Иерусалима. И там, на престоле – Богоматерь с Младенцем. Они протягивают золотые венцы ангелам, а те летят увенчать этими венцами святости воинов-мучеников, подвижников.
В противоположном конце иконы горящий земной град, от него воины шествуют после окончания земной жизни к Небесному Иерусалиму. В центре – святой равноапостольный Константин.
Непосредственно за группой воинов, окружающих императора Константина – одна группа всадников, возглавляемая тремя персонажами, в которых безошибочно узнаются святой равноапостольный князь Владимир, и его сыновья Борис и Глеб – русские князья. Это символично и говорит о том, что русские в то время ощущали встроенность своей истории в поток общей христианской истории.
Откуда крылья у Иоанна Крестителя
Иоанн Предтеча в пустыне. XVI в. Дерево, левкас, яичная темпера, серебро. 223х135. Третьяковская галерея.
В Свияжске, который изначально назывался Иван-город Свияжский, в храмах находились иконы Иоанна Крестителя, святого покровителя Ивана IV – это известно из описей. К сожалению, они не сохранились и потому на выставке – икона из Ярославля.
Здесь мы видим иконографию Иоанна Крестителя «Ангел пустыни», где святой изображается с крыльями за спиной. Этот иконографический тип получает распространение именно в царствование Ивана Грозного. Конкретная икона поражает своей мощью, величественностью образа.
Интересно, что недавно исследователем удалось выяснить, что эта икона происходит из Спасо-Преображенского собора Ярославля, где она стояла на западной грани одного из западных столпов. Икона встречала входящего в храм.
Такой мощный, величественный образ святого покровителя царствующего государя правителя появился в соборе далеко не случайно – это было воплощение идеи присутствия царской власти.
Святые, которых почитал Иван Грозный
Князь Петр и княгиня Феврония Муромские – парные иконы. Привезены из Муромского музея
На выставке представлены самые древние из известных изображений святых. Это святые, которых почитал Иван Грозный, к которым он обращал свои молитвы, когда шел походом на Казань. После того, как он уже взял Казань, на обратном пути царь останавливался в Муроме и в благодарность сделал большое пожертвование городу.
Есть версия, что сказочный остров князя Гвидона, о котором идет речь в пушкинской «Сказке о царе Салтане» – и есть Свияжск. Действительно, и сегодня впечатляют виднеющиеся на крутых берегах Свияжска «маковки церквей и святых монастырей». Со второй половины XVI века до 1926 года Свияжск был уездным монастырским городом. Всего за несколько десятилетий со времени возникновения в Свияжске были построены монастыри и храмы, расписаны и украшены иконами.
Еще в советское время в Свияжск возили школьников смотреть фрески Успенского собора – 1080 м 2 росписей XVI века. Особенно детские умы будоражило изображение святого Христофора Псеглавца… Изображать мученика Христофора «с песьею главою» были официально запрещено распоряжением Святейшего Синода от 21 мая (1 июня) 1722 года как «противное естеству, истории и самой истине».
Фрески в Москву доставить невозможно, зато в впервые в Третьяковской галерее демонстрируются два уникальных по полноте и составу древних иконостаса Из Троицкой церкви и каменного Успенского собора.
Узор итальянской ткани в русской иконе
Успение Богоматери. Около 1560 г. Государственный музей изящных искусств Республики Татарстан.
Икона написана в традиционной для московского искусства иконографии. Но иконописец ввел сюда новые детали, свое видение сюжета. Например, Христос, изображенный в сиянии, традиционно держит облаченную в белые пелены душу Богоматери. А выше мы видим сцену вознесения Богоматери.
Как правило, на московских иконах Она изображается в своих традиционных одеждах, восседающей на престоле или поддерживаемой ангелами. А здесь – повторена фигура души Богоматери в белых одеждах, которая склоняет голову и смотрит на саму себя в руках Христа. Получился диалог двух масштабно небольших, но по смыслу очень значимых элементов композиции.
В этой иконе мастер наслаждался красотой живописи: здесь много деталей, к которым иконописец проявил внимание. Например, то, как написано кадило в руках апостола, оно колеблется, в нем видны даже тлеющие угольки. Подушка, на которой покоится голова Богоматери, испещрена очень красивым золотым узором. Возможно, мастер воспроизвел узор какой-то дорогой итальянской ткани.
Гора, растущая на глазах
Очень распространенная и любимая в XVI веке иконография. На иконе – и небесные силы, и род людской славят Богородицу. Но, в отличии от многих других икон, здесь престол Богородицы расположен на необыкновенно высокой горе – Сион.
Гора словно вырастает на наших глазах, благодаря лещадкам и разнообразным завиткам, словно находящимся в движении. Храм тоже изукрашен декоративными мотивами. Чувствуется, что мастер сам был в восторге от живописи, от творческого процесса.
Там, где изображен род людской, в самом нижнем углу написана молодая женщина, держащая за руку ребенка. Художник передает и пластику ее фигуры, и то, как трогательно тянет к ней руку Малыш – деталь, явно навеянная жизненными наблюдениями.
Почему молчит Иоанн Богослов
Иоанн Богослов в молчании. Из местного ряда Троицкой церкви Свияжска
Почему в молчании? Апостол внимает тайне Божественного слова, поэтому замыкает свои уста. Потому и пальцы поднесены к губам. А за спиной у него склонился ангел и прямо в ухо нашептывает то, что апостол должен записать, и что потом дойдет до нас.
В руках Иоанн держит книгу с красным обрезом, в золотом или серебряном окладе. Она пока закрыта, все еще предстоит записать, а потому в пазухе у Иоанна Богослова уже приготовлена чернильница.
(Об иконах рассказала куратор выставки Татьяна Самойлова)
«Издали казалось, что подгребаешь ко граду Китежу. Многочисленные маковки церквей и колокольные башни создавали устремленный вверх средневековый силуэт. Высадившись, однако, мы увидели, что купола сквозят прорехами, колокольни полуразрушены, кресты погнуты и поломаны, а город вымер: остатки булыжной мостовой заросли высоченным чертополохом, безмолвны покосившиеся дома с выбитыми стеклами и пустые дворы, ни кошек, ни собак, ни домашней птицы. Как будто тут чума прошла…», – таким остался остров в памяти героя произведения Василия Аксенова «Свияжск».
Свияжск был основан за четыре столетия до описываемых писателем реалий, в 1550 году недалеко от Казани, на острове посреди Волги как форпост войск Ивана IV Грозного. До сих пор на острове стоит деревянная Троицкая церковь, построенная «без единого гвоздя» в 1551 году, в те времена, когда, стремясь завоевать Казань, Иван Грозный решил построить на Свияжской горе крепость. Предполагается, что Троицкая церковь, как и другие сооружения «первого» Свияжска была срублена почти за 1000 километров, в углических лесах и доставлена по воде.
Иконы, представленные в экспозиции, в храмах могли видеть многочисленные жители Свияжска еще в конце 1890 –х там проживало живет 3,5 тыс. человек; активно шло строительство, появился, в том числе, красивый собор в псевдовизантийском стиле в честь иконы Богоматери «Всех скорбящих Радость» (архитектор Федор Малиновский) в Иоанно – Предтеченском монастыре.
А потом был 1917 год, когда все разрушалось «до основания». Уничтожение Свяижска начали с людей. В 1918 году, когда в Свияжске оказался Троцкий (в это время шли ожесточенные бои за Казань между белыми и красными).
Только, читая рассказы о прошлом, создается впечатление, что пришли откуда-то злые вороги и победили Россию. Однако сограждане вполне справлялись и собственными силами, убивая, грабя, подписывая расстрельные приговоры.
Маленький пример: на архиепископа Амвросия (Гудко), настоятеля Свияжского Успенского Богородицкого монастыря, покушался монах Феодосий, поступивший на службу в милицию, пьяница и хулиган… Тогда его попытка оказалась безрезультатной. Но владыка Амвросий не миновал мученической гибели. (Канонизирован Русской Православной Церковью).
Монахов и монахинь расстреливали без суда и следствия… Это уже позднее, в 1930-е когда в Свияжске появится «филиал» ГУЛАГа, будут вестись дела и тех же монахинь станут расстреливать за «что-то». За то, что в их комнатах находили фотографии царской семьи, например. С 1936 по 1948, пока в Свияжске – тюрьма НКВД — там погибло 5 000 человек.
Что касается архитектуры: за год, с 1929 по 1930 год разрушены шесть храмов (из двенадцати): надвратная церковь Вознесения Успенского монастыря; Германовская церковь Успенского монастыря; приходская Никольская церковь; кафедральный Рождественский собор; приходская Благовещенская церковь; приходская Софийская (Тихвинская) церковь.
Да, придя к власти, большевики разрушали с вдохновением. Но нельзя сказать, что они совсем ничего не создавали. Так, в 1918 году в Свияжске (как раз, когда там был Троцкий) был открыт памятник… Иуде Искариоту. Как «первому революционеру». Правда, долго памятник не простоял…
А Свияжск из города превратился в село, а потом лишился и этого статуса.
Не так давно, еще в восьмидесятые, Свияжск производил странное впечатление. Волжские просторы, рифмующиеся с ними величественные храмы (которые тогда уже начали реставрироваться). И – невероятная убогость жизни вокруг. Серые трепещущие на ветру тряпки у древних стен: постельное белье психиатрической лечебницы. А неподалеку – на лавочках и сами пациенты в потрепанных халатах. В общем, символичная картина получалась, которая очень многое говорила о тогдашней жизни в целом. Еще впечатляла дорога, оставшаяся со времен до затопления, уходящая в воду, в никуда.
Сегодня Свияжск соединен с «большой землей», построена дамба, и на чудо-остров можно добраться на машине. Храмы и монастыри возвращены Церкви. В 2017 году Успенский собор и монастырь острова-града Свияжска были внесены в список всемирного наследия ЮНЕСКО.
Завершающий раздел выставки – «Просиявшая святость земли Казанской». Он, по мнению создателей выставки, показывает «что уже в конце XVI столетия засеянная новыми семенами нива дала достойный плод: в 1579 году в Казани была обретена чудотворная икона Богоматери. Вскоре, в Смутное время, Богоматерь Казанская стала знаменем народного ополчения Минина и Пожарского, освободившего в 1611 году Москву от иноземцев».
Представленная на выставке пелена с изображением Богоматери Казанской - самое древнее дошедшее до нашего времени изображение знаменитого чудотворного образа.
…В современном граде-острове те же величественные, прекрасно отреставрированные храмы, в которых служится литургия, а в Третьяковской галерее – интересная и содержательная выставка. Круг замкнулся.
